Поначалу дело не клеилось: солнце уже почти коснулось воды, а следователь с первым замом к этому времени успели поймать всего-то по пятку небольших окуньков (и то хлеб, если говорить начистоту), но Фигаро изначально нацелился на добычу иного рода: усатого сома, щуку – зубастый карасиный ужас, или, на худой конец, мордатого толстолоба.

Вот только ни щуки, ни сомы на Фигаро с Хонти, похоже, не нацеливались, а, напротив: паскудно и бессовестно игнорировали рыбаков, занимаясь своими рыбьими делами и совершенно не обращая внимания ни на зачарованные воблеры первого зама, ни на червяков следователя (Фигаро в отношении наживки оставался традиционалистом).

И лишь только на закате, когда взъерошенный солнечный шар, устав от собственного жара, наконец, осторожно коснулся животом гор на горизонте...

- Тяни-и-и-и-и!.. Да не туда! Да не так сильно! Леска лопнет!

- Ничего, сдюжит! – Фигаро, высунув от усердия язык, вываживал рыбу, которая, судя по тому, как изогнулось дорогое немецкое удилище, была явно побольше карася. – А вы чего стоите?! Готовьте подсак! Вон она, дура, уже почти у самого берега плещется! Ну, если сорвётся! Ну, не дай Святый Эфир! Я эту скотину молниями! Динамитом! Гранатами-и-и!!

Но улыбка удачи на этот раз таки не превратилась в ехидную ухмылку: потихоньку, полегоньку, следователь и первый зам вытащили рыбу на берег.

Это оказался зеркальный карп – действительно, огромный. Он, конечно, не выглядел рекордсменом (у Фигаро на глазах брали монстров весом под семьдесят фунтов), но фунтиков на двадцать пять вполне себе мог потянуть: красивый, сверкающий в свете заходящего солнца, сильный и наглый.

Тут же полетели в костёр дрова, застучали колотушки, засверкали ножи, и вот уже над угольями, на решетке, которую предусмотрительно захватил с собой Хонти, скворчали и плакали каплями жира могучие рыбьи стейки. Фигаро старался, как мог, но всё равно умудрился выпачкаться в чешуе с ног до головы, и теперь напоминал старого линялого водяного.

Первый зам сунул следователю в руку кружку пива – душистого, пенного и прохладного, только что из бочонка. Они стукнулись холодным стеклом и надолго приложились к хмельному блаженству, с жадным наслаждением глотая тяжёлую янтарную жидкость.

- Ф-ф-фух! – Хонти, наконец, оторвавшись от своей кружки, шумно выдохнул и утёр пот, градом льющийся у него со лба. – Вот это я понимаю, порыбачили... Вы, Фигаро, переворачивайте, переворачивайте почаще! Рыба готовится быстро.

- Лучше меня вам этого карпа никто в городе не пожарит. Могу гарантировать. Я учился у лучших... М-м-м-м, пивко!.. Подайте соль... Да, отлично, а теперь перец... Тут ведь какая загвоздка: и чтобы корочка была румяной, и чтобы весь сок внутри остался, да ещё чтоб рыба пресной не была. На решётке, да над углями не так-то просто карпа приготовить. Это, друг мой, процесс тоньше, чем алхимический синтез «нигредо астериск»; тут столько параметров учесть нужно, что ну!.. А плесните-ка ещё пивка, что ли... Ух, холодненькое! Люблю бочковое.

Солнце село, и теперь на западе, где пологие склоны старых гор как бы уходили сами в себя, теряясь в зелёном шуме деревьев, пылала корона багрового света. Под ней город понемногу включал свои маленькие звёзды: вот загорелось окно на втором этаже небольшой, но уютной на вид усадьбы, приткнувшейся на краю каменного обрыва, вот сразу несколько огоньков зажглись вдоль улицы – должно быть, фонари на аллее, а вон и окошко в «Ратуше» подмигнуло тихим ровным светом. С такого расстояния следователь, конечно, не мог разглядеть балкон своего номера, но зато оценил, насколько удачно расположено старое здание: из восточных окон гостиного двора можно было увидеть почти весь город как на ладони.

- Да, – Хонти сыто икнул, вытирая руки салфеткой, – а вы, Фигаро, рыбу готовите как боженька. Я вас из города не отпущу. Открывайте тут свою ресторацию. Например, «Сом-чародей». От посетителей отбою не будет, зуб даю.

- Ха, – следователь швырнул косточку в бумажный пакет, который они приспособили под объедки и прочий мусор, – тоже, скажете. «Сом-чародей»... Давайте уже «Щука Моргана», или «Лосось Мерлин». Звучнее же, ну?

- А почему нет? – Первый зам приподнял бровь и потянулся за следующим куском рыбы. – Закажете себе вывеску: лосось в шляпе и с бородой, как у Мерлина, наймёте пару поваров в помощь, несколько половых, и будете подавать рыбные блюда под свежее бочковое. Только представьте себе: пять кранов! Нет, семь! И ром. Из-под прилавка, понятное дело, чтобы «крепкий сбор» не платить. Да вы за год отобьётесь; у нас тут недвижимость копеечная, карьер давно закрылся, а фабрику вот-вот выкупят, и будет там сплошная автоматика. Часть людей уедет, а ещё больше приедет, и вот тогда вообще развернётесь лучше, чем в Столице.

Следователь вдруг подумал, что идея-то, на самом деле, не такая уж и безумная. Оформить все бумаги под открытие ресторации это, ну, пусть даже месяц. Хотя, на самом деле, конечно, быстрее: ему как агенту Их Величеств всё сделают, по сути, на коленке. Опять же: не всю же жизнь гонять Других и копаться во всякой загадочной мути? Когда-нибудь Фигаро почувствует, что устал. И тогда собственная ресторация в тихом милом городке на краю света, где никто не совершает ничего противозаконного, может оказаться очень даже кстати.

«Ходил бы с этим вот Хонти на рыбалку, лазал бы по тутошним горам. Опять же: рядом королевский заказник, стало быть, осенью на охоту. Представляешь, как тут должно быть красиво в октябре, когда все эти деревья на склонах пожелтеют, а утром внизу, в долинах, будет собираться туман? Будет у меня над камином голова оленя... Хотя нет, давай начистоту: оленей тебе жалко, но уж утей настреляешь – будь здоров. И до Нижнего Тудыма отсюда всего-то несколько часов на поезде... А интересно, кстати, можно ли воспользоваться своим служебным положением, чтобы заставить кого-нибудь в королевском Минтрансе наконец-то дотянуть проклятую железную дорогу до самого города? В смысле, до Тудыма, который Нижний? Натравить на министра чертей, и сказать, что, мол, пока, с-с-с-с-сукин кот, не достроишь железку хотя бы до Зловонки...»

«Эк, размечтался! – Придуманный Артур издал где-то на задворках сознания ехидный смешок. – Ты для начала хотя бы одно дело до ума-то доведи, Королевский Агент и спаситель мира с отшибленной памятью. Тоже мне, большая шишка выискалась! Тут, кстати, рядом с тобой сидит не хвост собачий, а целый первый заместитель городского головы, а у нас, кажется, было к нему одно дельце...»

Фигаро крякнул: Воображаемый Артур говорил дело.

- Послушайте, Хонти, – следователь сунул в рот добрый кусок рыбы и потянулся за кружкой, – а где тут у вас Отдел городских записей? Ну, вот те люди, которые записывают в книжках, кто родился, кто помер, кто женился? Не подскажете?

- Хм, – Первый зам почесал нос, – вы знаете, с этим вам явно к шефу. На меня-то свалили все вопросы по благоустройству, так что... – он развёл руками. – Вообще-то городские записи должны быть в архиве. Это как раз на перекрёстке Вокзальной и Первой; такое, знаете, большое белое здание с шарами на карнизе... короче, не пропустите. Но я бы, всё же, для начала, справился у городского головы. Потому как, насколько мне известно, все записи за последние несколько лет валяются где-то у него дома – уж и не знаю, почему... А на кой ляд вам они вообще сдались?

- Мне – вообще ни на кой. – Следователь потянулся за кружкой с пивом. «Вы не умеете врать, – частенько говорил ему куратор Ноктус, – но даже хромого осла можно научить таскать тюки. Во-первых, никогда не смотрите человеку в глаза, когда врёте. Этим вы подчёркиваете важность реакции собеседника на ваши слова или действия. Хороший эмпат мгновенно поймёт, что вы пытаетесь водить его за нос. Во-вторых, если есть такая возможность, то, когда врёте, что-нибудь жуйте. Вы поразитесь, как это упрощает процесс лжи»

- А вот моему начальству, – продолжил следователь, сделав большой глоток из кружки, – на кой-то чёрт эти бумаги понадобились. Я ж следователь ДДД, забыли? На мой счёт мыслят так: «а, Фигаро! Он как раз в этой... как её... в Пагоде! Вот пусть заодно и захватит бумажки для Отдела такого-то да Отдела сякого-то». Не впервой.